— Знаете, Карамазов, наше объяснение похоже на объяснение в любви, — каким-то расслабленным и стыдливым голосом проговорил Коля. — Это не смешно, не смешно?
— Совсем не смешно, да хоть бы и смешно, так это ничего, потому что хорошо, — светло улыбнулся Алёша.
— А знаете, Карамазов, согласитесь, что и вам самим теперь немного со мною стыдно... Я вижу по глазам, — как-то хитро, но и с каким-то почти счастьем усмехнулся Коля.
— Чего же это стыдно?
— А зачем вы покраснели?
— Да это вы так сделали, что я покраснел! — засмеялся Алеша и действительно весь покраснел. — Ну да, немного стыдно, бог знает отчего, не знаю отчего... — бормотал он, почти даже сконфузившись.
— О, как я вас люблю и ценю в эту минуту, именно за то, что и вам чего-то стыдно со мной! Потому что и вы точно я! — в решительном восторге воскликнул Коля. Щёки его пылали, глаза блестели.
— Послушайте, Коля, вы, между прочим, будете и очень несчастный человек в жизни, — сказал вдруг отчего-то Алёша.
— Знаю, знаю. Как вы это всё знаете наперед! — тотчас же подтвердил Коля.
— Но в целом все-таки благословите жизнь.
— Именно! Ура! Вы пророк! О, мы сойдемся, Карамазов. Знаете, меня всего более восхищает, что вы со мной совершенно как с ровней. А мы не ровня, нет, не ровня, вы выше! Но мы сойдёмся. Знаете, я весь последний месяц говорил себе: «Или мы разом с ним сойдёмся друзьями навеки, или с первого же разу разойдёмся врагами до гроба!»
— И говоря так, уж, конечно, любили меня! — весело смеялся Алеша.
— Любил, ужасно любил, любил и мечтал об вас! И как это вы знаете всё наперед?..
Достовский, «РАННЕЕ РАЗВИТИЕ»
— Совсем не смешно, да хоть бы и смешно, так это ничего, потому что хорошо, — светло улыбнулся Алёша.
— А знаете, Карамазов, согласитесь, что и вам самим теперь немного со мною стыдно... Я вижу по глазам, — как-то хитро, но и с каким-то почти счастьем усмехнулся Коля.
— Чего же это стыдно?
— А зачем вы покраснели?
— Да это вы так сделали, что я покраснел! — засмеялся Алеша и действительно весь покраснел. — Ну да, немного стыдно, бог знает отчего, не знаю отчего... — бормотал он, почти даже сконфузившись.
— О, как я вас люблю и ценю в эту минуту, именно за то, что и вам чего-то стыдно со мной! Потому что и вы точно я! — в решительном восторге воскликнул Коля. Щёки его пылали, глаза блестели.
— Послушайте, Коля, вы, между прочим, будете и очень несчастный человек в жизни, — сказал вдруг отчего-то Алёша.
— Знаю, знаю. Как вы это всё знаете наперед! — тотчас же подтвердил Коля.
— Но в целом все-таки благословите жизнь.
— Именно! Ура! Вы пророк! О, мы сойдемся, Карамазов. Знаете, меня всего более восхищает, что вы со мной совершенно как с ровней. А мы не ровня, нет, не ровня, вы выше! Но мы сойдёмся. Знаете, я весь последний месяц говорил себе: «Или мы разом с ним сойдёмся друзьями навеки, или с первого же разу разойдёмся врагами до гроба!»
— И говоря так, уж, конечно, любили меня! — весело смеялся Алеша.
— Любил, ужасно любил, любил и мечтал об вас! И как это вы знаете всё наперед?..
Достовский, «РАННЕЕ РАЗВИТИЕ»
S A P I E N T I S A T !
1~2: — «ТРУБА: “ГАЕЧКА-С-БИНТИКАМИ” УЖЕ КИНУТА, Т. Е. ДРУГОГО ПУТИ НЕТ !»
(~ SAPIENTI SAT !)
2~3: — «ЭКСТРЕМАЛ ПОД ВАГОНАМИ (ЦИТАТА ИЗ РОМАНА “БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ”)»
(~ SAPIENTI SAT + СМ. ФИЛЬМ НИЖЕ !)
1~4: — «ПУТЬ ПОЗНАНИЯ» (~ SAPIENTI SAT !)
2~5: — «... КАК: ТЕРРОРИСТ: “МОЁ ЛЮБИМОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ”» (~ SAPIENTI SAT !)
5~8: — «... КАК: “ТОЛЬКО МИГ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ”» (~ SAPIENTI SAT !)
4~5: — «... КАК: “НЕВИННОСТЬ = НЕВЕДЕНИЕ”» (~ SAPIENTI SAT !)
5~6: — «... КАК: “ПОСКРЕБИТЕ РУССКОГО: ТАТАРСКИЙ ЮМОР: “КАКАЯ Ж ОНА ДЕВА ?”»
(~ SAPIENTI SAT !)
3~6: — «ПРИНЕСЕНИЕ СЕБЯ В ЖЕРТВУ (ЗА ПРАВДУ)»
(~ СМ. ФИЛЬМ НИЖЕ + СР. ТЕКСТ НИЖЕ + SAPIENTI SAT !)
4~7: — «ИЗБЕРИ ЖИЗНЬ !» (~ SAPIENTI SAT + SAPIENTI SAT !!!!!)
6~9: — «МУЖЧИНА & ЖЕНЦИНА» (~ SAPIENTI SAT + SAPIENTI SAT !)
7~8: — «СМЕРТЬ-В-ЛЮБВИ» (~ SAPIENTI SAT !)
8~9: — «2 x 2 = 4: “ГЛЮК”» (~ SAPIENTI SAT !)
Алексей Фёдорович и мальчики. Скоро быть речи «над камушком», а пока — сцена похорон Илюши, при входе в избу, начало:
« — <…> Я тверд всегда, но это ужасно, Карамазов, если не задержу вас, один бы только еще вопрос, прежде чем вы войдете?
— Что такое, Коля? — приостановился Алёша.
— Невинен ваш брат или виновен? Он отца убил или лакей? Как скажете, так и будет. Я четыре ночи не спал от этой идеи.
— Убил лакей, а брат невинен, — ответил Алёша.
— И я то же говорю! — прокричал вдруг мальчик Смуров.
— Итак, он погибнет невинною жертвой за правду! — воскликнул Коля. — Хоть он и погиб, но он счастлив! Я готов ему завидовать!
— Что вы это, как это можно, и зачем? — воскликнул удивленный Алёша.
— О, если б и я мог хоть когда-нибудь принести себя в жертву за правду, — с энтузиазмом проговорил Коля.
— Но не в таком же деле, не с таким же позором, не с таким же ужасом! — сказал Алеша.
— Конечно… я желал бы умереть за всё человечество, а что до позора, то всё равно: да погибнут наши имена. Вашего брата я уважаю!
— И я тоже! — вдруг и уже совсем неожиданно выкрикнул из толпы тот самый мальчик, который когда-то объявил, что знает, кто основал Трою, и, крикнув, точно так же, как и тогда, весь покраснел до ушей, как пион.
Алёша вошел в комнату. В голубом, убранном белым рюшем гробе лежал, сложив ручки и закрыв глазки, Илюша…» [Выделил. — Л.] (189-190; 15).
Алёша вошёл, вошёл, прежде ответив на вопрошание — ответив столь же чеканно, как чеканна бывает только свобода, когда её отливают в деньгах, в монетах, в денариях, положим.
«Убил лакей, а брат невинен».
Подло? Ещё как подло! Подлость Алёши, само собою, в убийстве отца, но подлость его этим не исчерпывается, подлость его в погублении всех братьев, всего семейства, в хладнокровном сокрытии своего преступлении и наблюдении за гибелью братьев — одного за другим. Подлость в том, что предался диаволу. Подлость «на высшей ноге».
В романе отсутствует сцена «Алёша над гробом убиенного (им) отца». В романе отсутствует прямое, обращённое к Алёше вопрошание: «Вы отца убили или лакей?». Уверен: и таковая сцена, и таковое, возможно, молчаливое вопрошание («логически» напрашивающиеся) оставлены Достоевским на «главный» на второй роман дилогии. Молчаливое вопрошание и молчаливый ответ. Ответ — не поцелуй! Точно так же оставлено, как раскрытие подлости выясняемого героя во всей её, подлости, полноте. Вот ведь: трое из 12-ти мальчиков слились в одном порыве: «Хоть он и погиб, но он счастлив! Я готов ему завидовать!.. О, если б и я мог хоть когда-нибудь принести себя в жертву за правду… И я то же говорю!.. И я тоже!..»
Возражение наставника: «Но не в таком же деле, не с таким же позором, не с таким же ужасом!»
В возражении прочитывается и попытка самооправдания, но равно с нею, и «пророчество» о другом деле, о других делах, в которых мальчикам их вожаком будет предоставлено «право» «принести себя в жертву за правду», за торжество «справедливости», за «настоящее царство Христово», «за народ», для «торжества справедливости».
Это и есть апогея подлости младшего и любимейшего из сыновей Фёдора Павловича Карамазова.
Олег ЛИКУШИН, «ПОРТРЕТЫ В НОЯБРЕ» (Сентябрь 23, 2010)
« — <…> Я тверд всегда, но это ужасно, Карамазов, если не задержу вас, один бы только еще вопрос, прежде чем вы войдете?
— Что такое, Коля? — приостановился Алёша.
— Невинен ваш брат или виновен? Он отца убил или лакей? Как скажете, так и будет. Я четыре ночи не спал от этой идеи.
— Убил лакей, а брат невинен, — ответил Алёша.
— И я то же говорю! — прокричал вдруг мальчик Смуров.
— Итак, он погибнет невинною жертвой за правду! — воскликнул Коля. — Хоть он и погиб, но он счастлив! Я готов ему завидовать!
— Что вы это, как это можно, и зачем? — воскликнул удивленный Алёша.
— О, если б и я мог хоть когда-нибудь принести себя в жертву за правду, — с энтузиазмом проговорил Коля.
— Но не в таком же деле, не с таким же позором, не с таким же ужасом! — сказал Алеша.
— Конечно… я желал бы умереть за всё человечество, а что до позора, то всё равно: да погибнут наши имена. Вашего брата я уважаю!
— И я тоже! — вдруг и уже совсем неожиданно выкрикнул из толпы тот самый мальчик, который когда-то объявил, что знает, кто основал Трою, и, крикнув, точно так же, как и тогда, весь покраснел до ушей, как пион.
Алёша вошел в комнату. В голубом, убранном белым рюшем гробе лежал, сложив ручки и закрыв глазки, Илюша…» [Выделил. — Л.] (189-190; 15).
Алёша вошёл, вошёл, прежде ответив на вопрошание — ответив столь же чеканно, как чеканна бывает только свобода, когда её отливают в деньгах, в монетах, в денариях, положим.
«Убил лакей, а брат невинен».
Подло? Ещё как подло! Подлость Алёши, само собою, в убийстве отца, но подлость его этим не исчерпывается, подлость его в погублении всех братьев, всего семейства, в хладнокровном сокрытии своего преступлении и наблюдении за гибелью братьев — одного за другим. Подлость в том, что предался диаволу. Подлость «на высшей ноге».
В романе отсутствует сцена «Алёша над гробом убиенного (им) отца». В романе отсутствует прямое, обращённое к Алёше вопрошание: «Вы отца убили или лакей?». Уверен: и таковая сцена, и таковое, возможно, молчаливое вопрошание («логически» напрашивающиеся) оставлены Достоевским на «главный» на второй роман дилогии. Молчаливое вопрошание и молчаливый ответ. Ответ — не поцелуй! Точно так же оставлено, как раскрытие подлости выясняемого героя во всей её, подлости, полноте. Вот ведь: трое из 12-ти мальчиков слились в одном порыве: «Хоть он и погиб, но он счастлив! Я готов ему завидовать!.. О, если б и я мог хоть когда-нибудь принести себя в жертву за правду… И я то же говорю!.. И я тоже!..»
Возражение наставника: «Но не в таком же деле, не с таким же позором, не с таким же ужасом!»
В возражении прочитывается и попытка самооправдания, но равно с нею, и «пророчество» о другом деле, о других делах, в которых мальчикам их вожаком будет предоставлено «право» «принести себя в жертву за правду», за торжество «справедливости», за «настоящее царство Христово», «за народ», для «торжества справедливости».
Это и есть апогея подлости младшего и любимейшего из сыновей Фёдора Павловича Карамазова.
Олег ЛИКУШИН, «ПОРТРЕТЫ В НОЯБРЕ» (Сентябрь 23, 2010)
к л и к а б е л ь н ы !
Комментариев нет:
Отправить комментарий