ОЧЕРЕДЬ бывшего журналиста секунд А. Невзорова
Об отце в интервью журналу «7 дней» Невзоров сказал: «Так сложилось, что моей судьбой никто не рулил. Что касается папани, то я вообще понятия не имею, кто он такой. Версий очень много. В „секундовскую“ пору на это место хватало претендентов — из этих самых пап выстроилась очередь человек в сто пятьдесят. Но я так и не подобрал достойного кандидата…» 26 июня 2015 года в эфире радиопередачи «Сбитый фокус» на радиостанции «Эхо Москвы» Невзоров заявил, что, согласно наиболее вероятной версии, его отцом является представитель североамериканского индейского народа команчи, который находился в Ленинграде за 9 месяцев до его рождения во время проведения VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве. На творческом вечере в Москве в том же году Невзоров заявил, что после украинских событий «написал заявление об уходе из русских»: «Если и есть у меня какая-то национальная принадлежность, то это команч».
ОЧЕРЕДЬ бывшего лейтенанта связи Л. Рабичева
Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком — старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.
Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.
Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.
Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.
Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.
Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофёр мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не всё спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.
Я был командиром взвода, меня тошнило, смотрел как бы со стороны, но мои солдаты стояли в этих жутких преступных очередях, смеялись, когда надо было сгорать от стыда, и, по существу, совершали преступления против человечества.
А сзади уже следующее подразделение.
И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди. У меня тошнота подступает к горлу.
Об отце в интервью журналу «7 дней» Невзоров сказал: «Так сложилось, что моей судьбой никто не рулил. Что касается папани, то я вообще понятия не имею, кто он такой. Версий очень много. В „секундовскую“ пору на это место хватало претендентов — из этих самых пап выстроилась очередь человек в сто пятьдесят. Но я так и не подобрал достойного кандидата…» 26 июня 2015 года в эфире радиопередачи «Сбитый фокус» на радиостанции «Эхо Москвы» Невзоров заявил, что, согласно наиболее вероятной версии, его отцом является представитель североамериканского индейского народа команчи, который находился в Ленинграде за 9 месяцев до его рождения во время проведения VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве. На творческом вечере в Москве в том же году Невзоров заявил, что после украинских событий «написал заявление об уходе из русских»: «Если и есть у меня какая-то национальная принадлежность, то это команч».
ОЧЕРЕДЬ бывшего лейтенанта связи Л. Рабичева
Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком — старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.
Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.
Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.
Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.
Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.
Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофёр мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не всё спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.
Я был командиром взвода, меня тошнило, смотрел как бы со стороны, но мои солдаты стояли в этих жутких преступных очередях, смеялись, когда надо было сгорать от стыда, и, по существу, совершали преступления против человечества.
А сзади уже следующее подразделение.
И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди. У меня тошнота подступает к горлу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий