После 1917 года в православных храмах бесновались очень похожие «пуськи», называемые в то время большевиками. А во времена Достоевского их называли нигилистами и анархистами. Сам же Достоевский — прямо: бесами.
Но, удивительное дело, сами они ставят себя чуть ли не вровень с классиком. Надежда Толоконникова, например, заявила на суде, что, мол, и Достоевский «был приговорен к смертной казни в связи с дерзкими выражениями против православной церкви и верховной власти». А американский профессор Петтер Рутлэнд из университета Wesleyan (штат Коннектикут) пошел еще дальше, опубликовав в ряде газет (включая выходящую в российской столице The Moscow Times) свой памфлет под названием «Что связывает Pussy Riot с Достоевским». Оказывается, вот что: «Их (участниц панк-группы. — Ред.) воззвание к правде и свободе прямо связано с традициями русской интеллигенции XIX века... Они цитируют Федора Достоевского, а не представителей западных либеральных течений».
Но чем больше я читаю откликов на статьи о «пуськах», тем сильнее меня тянет пообщаться с Федором Михайловичем. Хотите узнать его мнение о сегодняшнем моменте? Это очень просто сделать. Я придумала вопросы, а вот ответы классика — самые настоящие, взятые из его дневников, статей, писем и романов.
— Федор Михайлович, какое впечатление на вас произвела акция Pussy Riot в храме?
— Я того убеждения, что оскорбление народного чувства во всем, что для него есть святого, есть страшное насилие и чрезвычайная бесчеловечность.
— А с чего вы решили, что оскорблено народное чувство? Наш народ 70 лет жил при атеизме, многие даже толком не знают, что такое причастие, хотя и называют себя христианами.
— Народ русский в огромном большинстве своем — православен и живет идеей православия в полноте, хотя и не разумеет эту идею отчетливо и научно... Русский человек ничего не знает выше христианства, да и представить не может...
Вникните в православие: это вовсе не одна только церковность и обрядность, это живое чувство, обратившееся у народа нашего в одну из тех основных живых сил, без которых не живут нации. В русском христианстве, по-настоящему, даже и мистицизма нет вовсе, в нем одно человеколюбие, один Христов образ — по крайней мере, это главное.
— Но устроители панк-молебна в храме и те, кто их поддерживает, говорят о том, что они не богохульствуют, не оскорбляют святыни, а борются с «режимом», стараются спасти Россию от диктатуры...
— Очень может быть, что... цели всех современных предводителей прогрессивной мысли — человеколюбивы и величественны. Но зато мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново, — то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества прежде, чем будет завершено.
— Федор Михайлович, силы, которые сейчас нападают на Русскую православную церковь, стараются как можно больше очернить Патриарха и священников. Есть много людей, поддающихся на эту пропаганду. Антихристианские силы идут дальше — они уверяют народ, что истина вовсе не там, где Бог. И Бога-то, дескать, нет, а есть одно только «поповское мракобесие». Вы передовой человек своего времени и в то же время глубоко верующий. Неужели у вас никогда не возникало сомнений?
— Я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И однако же Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято.
Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но и с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной.
— Некоторые говорят, что верить в Бога вовсе не обязательно: живи, мол, по совести, этого достаточно...
— Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного... Представьте себе, что нет Бога и бессмертия души... Скажите, для чего мне тогда жить хорошо, делать добро, если я умру на земле совсем? Без бессмертия-то ведь все дело в том, чтоб только достигнуть мой срок, а там хоть все гори. А если так, то почему мне и не зарезать другого, не ограбить, не обворовать, или почему мне, если уж не резать, так прямо жить на счет других, в одну свою утробу? Ведь я умру, и все умрем, ничего не будет... Вся жизнь человека, личная и общественная, стоит на вере в бессмертие души. Это наивысшая идея, без которой ни человек, ни народ не могут существовать.
— Федор Михайлович, вернемся к политике. История с Pussy Riot еще раз обозначила, что Россия поделена на народ и узкий круг интеллигенции, называющей себя либералами. В то время как большинству населения понятно, что храмы не для плясок и не для политпротестов, этим господам непонятно. Их сторонники дописались в своих комментариях в нашу газету до того, что «ну и что, что Толоконникова занималась сексом в музее, она же это делала со своим мужем, а не с чужим». Что же за люди, на ваш взгляд, эти самые либералы?
— Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на саму Россию. Либерал дошел до того, что отрицает самую Россию... Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нем смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, все. Эту ненависть к России, еще не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чем она должна состоять; но теперь уже стали откровеннее и даже слова «любовь к отечеству» стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное... Чем же это все объяснить у нас? Тем, что русский либерал есть покамест еще не русский либерал; больше ничем, по-моему.
Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия как-нибудь вдруг перестроилась, хотя бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся…
— А вы видели, как вдохновились защитники Pussy Riot, когда за эту группу выступили Мадонна и прочие музыканты с Запада?
— Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.
— Некоторые говорят, что приговор «пуськам» жесток. Что вы им на это ответите?
— Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом!
Комментариев нет:
Отправить комментарий