КРОССЕНС № 65: — «Отдавшая жизнь за единственный взгляд».

После встречи Ахматова не без юмора заметила, что она в сравнении с Цветаевой — «тёлка».

Так произошла эта невстреча, — в быту.
А в бытии — столкновение двух начал: аполлонического и дионисийского...

1~2: — с о л я н о й   с т о л п

Л О Т О В А   Ж Е Н А

И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.

Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

(Анна Ахматова, 1924)

2~3: — о г н е н н ы й   с т о л п   (~ Книга Николая Гумилёва «ОГНЕННЫЙ СТОЛП»)

Заглавие сборника многозначно. Можно предположить, что заглавие восходит к Ветхому Завету: "И двинулись сыны Израилевы из Сокхофа, и расположились станом в Ефаме, в конце пустыни. Господь же шёл пред ними днём в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днём, и ночью. Не отлучался столп облачный днём и столп огненный ночью от лица народа" (Исход, 13:20–22). Если рассматривать заглавие сборника в контексте этого отрывка, то "огненный столп" — это путеводная звезда, указывающая верный путь. Такое толкование заглавия подтверждается текстом стихов.

1~4: — с о д о м и т

2~5: — а п о л л о н и ч е с к о е

3~6: — о г н е н н ы й   а н г е л   (~ роман  Брюсова  «Огненный  ангел»)

4~5: — «к л а р и з м»   Михаила  Кузмина   (~ аполлоническое)

Если бы я мог кому-нибудь дать наставление, я бы сказал так: «Друг мой, имея талант, то есть — умение по-своему, по-новому видеть мир, память художника, способность отличать нужное от случайного, правдоподобную выдумку, — пишите логично, соблюдая чистоту народной речи, имея свой слог, ясно чувствуйте соответствие данной формы с известным содержанием и приличествующим ей языком, будьте искусным зодчим как в мелочах, так и в целом, будьте понятны в ваших выражениях». Любимому же другу на ухо сказал бы: «Если вы совестливый художник, молитесь, что ваш хаос (если вы хаотичны) просветился и устроился, или покуда сдерживайте его ясной формой: в рассказе пусть рассказывается, в драме пусть действуют, лирику сохраните для стихов, любите слово, как Флобер, будьте экономны в средствах и скупы в словах, точны и подлинны, — и вы найдёте секрет дивной вещи — прекрасной ясности» — которую назвал бы я «кларизмом».
Но «путь искусства» долог, а жизнь коротка, и все эти наставления не суть ли только благие пожелания самому себе?.. (Михаил Кузмин)

5~6: — «с и м в о л и з м»   Андрея  Белого   (~ дионисийское)

4~7: — а л е к с а н д р и й с к и й   с т о л п   (~ «Александрийчкие песни» Кузмина)

5~8: — д и о н и с и й с к о е

6~9: — х р а м   в   Д о р н а х е   (~ Андрей Белый + Рудольф Штейнер)

С маленьким швейцарским местечком Дорнах связаны самые интересные страницы биографии великого русского писателя-символиста и крупнейшего мистика среди русских писателей — Андрея Белого. С середины 1910-х Дорнах стал мистическим центром Европы. Там поселился Рудольф Штейнер, создатель антропософии, учения о том, как изменить, освободить свое сознание и достигнуть познания высших, духовных миров, невидимых оку непосвященного человека.
В Дорнахе под руководством Рудольфа Штейнера группа его последователей из разных стран (в том числе и из России) возводила «Гетеанум» — здание величественного «храма Духа», антропософского центра. В их числе был и Андрей Белый… Он впервые встретился с Р. Штейнером в 1912 году, и с этого момента Р. Штейнер стал для Андрея Белого Учителем ( не просто учителем, а Учителем с большой буквы…). Писатель ездил вслед за ним по Европе, слушая лекции и занимаясь духовной практикой, а в 1914 году вместе с женой Асей Тургеневой поселился в Дорнахе, маленькой деревушке, находящейся недалеко от Базеля и германской границы.
Как и другие последователи Штейнера Белый принял участие в строительных работах. Он на некотрое время сменил перо на стаместку и стал резчиком по дереву… В этот период Белый занимался активно оккультной практикой: медитировал, тренировал память и волю, а также, следуя указаниям учителя, старался постичь тайны духовного мира и человеческого «Я». В то же время он писал стихи, прозу и философские тактаты, а также — рисовал…
В 1916 году, в связи с призывом на военную службу, он вернулся в Россию. В Дорнахе остался его архив: книги с дарственными надписами Р.Штейнеру и его жене Марии Сиверс, творческие рукописи, письма, фотографии и — уникальные рисунки, красочные, загадочные и чарующие, в которых писатель-мистик отразил свои видения, фантазии и опыт духовных переживаний.
Многие годы дорнахские матариалы Андрея Белого были вообще закрыты для посторонних глаз. Особенно рисунки, считавшиеся слишком личными, интимными… Сегодня они впервые приехали в Россию, впервые открыто демонстрируются. Это подарок писателю-юбиляру и всем его почитателям от швейцарского архива Р.Штейнера (Rudolf Steiner — Nachla ? verwaltung) и директора архива д-ра Вальтера Куглера.
То, что выставка дорнахских рисунков Белого открывается именно в день рождения писателя, глубоко символично. Именно в Дорнахе, под влянием идей и указаний Штейнера, Белый обратился к автобиографической тематике, именно там создал первую автобиографическую повесть «Котик Летаев», в которой описал ощущения ребенка, вступающего в мир и его осваивающего ( то, как ребенок ощущает тепло и свет, свое тело и лежащее на его пределами пространство…). Теме рождения «я» посвящены и многие рисунки того времени… У позднего творчества Белого-писателя и у его рисунков одна природа, один источник вдохновения и образности.

Ася Тургенева и А. Белый. Дорнах. 1915 г.

7~8: — с т о л б   ("перст  столба"  в  начале  «Поэмы  конца» + "чумной  столб"  в  Праге)

NB: "чумной  столб"  увенчан  статуей  Богородицы !

8~9: — ш п и л ь   ("готический  шпиль"  в  конце  «Поэмы  воэдуха» + шпиль  собора  Парижской  Богоматери)

Музыка надсадная!
Вздох, всегда вотще!
Кончено! Отстрадано
В газовом мешке
Воздуха. Без компаса
Ввысь! Дитя — в отца!
Час, когда потомственность
Ска — зы — ва — ет — ся.
Твердь! Голов бестормозных —
Трахт! И как отсечь:
Полная оторванность
Темени от плеч —
Сброшенных! Беспочвенных —
Грунт! Гермес — свои!
Полное и точное
Чувство головы
С крыльями. Двух способов
Нет — один и прям.
Так, пространством всосанный,
Шпиль роняет храм —
Дням. Не в день, а исподволь
Бог сквозь дичь а глушь
Чувств. Из лука — выстрелом —
Ввысь! Не в царство душ —
В полное владычество
Лба. Предел? — Осиль:
В час, когда готический
Храм нагонит шпиль
Собственный — и вычислив
Всё, — когорты числ!
В час, когда готический
Шпиль нагонит смысл
Собственный…

(Марина Цветаева, «Поэма воздуха», Мёдон, в дни Линдберга)

NB: "шпиль  собора  Парижской  Богоматери"  на  картинке  ⑨   (~ "смысл  собственный" !)

«Да, вчера прочла — перечла — почти всю книгу Ахматовой, и — старо, слабо. Часто (плохая и верная примета) совсем слабые концы, сходящие (и сводящие) на нет. Испорчено стихотворение о жене Лота. Нужно было дать либо себя — ею, либо ее — собою, но — не двух (тогда была бы одна: она).

...Но сердце мое никогда не забудет Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

Такая строка (формула) должна была даться в именительном падеже, а не в винительном. И что значит: сердце мое никогда не забудет... — кому до этого дело? — важно, чтобы мы не забыли, в наших очах осталась —

Отдавшая жизнь за единственный взгляд...

Этой строке должно было предшествовать видение: Та, бывшая!.... та, ставшая солью, Отдавшая жизнь за единственный взгляд — Соляной столп, от которого мы бы остолбенели. Да, еще и важное: будь я — ею, я бы эту последнюю книгу озаглавила: «Соляной столп».

И жена Лота, и перекличка с Огненным (книга стихов Н. Гумилева «Огненный столп». — А. С.), (высокая вечная верность), в двух словах вся беда и судьба.

Ну, ладно...

Просто, был 1916 год, и у меня было безмерное сердце, и была Александровская Слобода, и была малина (чу'дная рифма — Марина) — и была книжка Ахматовой... Была сначала любовь, потоки — стихи...

А сейчас: я — и книга.

А хорошие были строки:... Непоправимо-белая страница... Но что она делала: с 1914 г. по 1940 г. ? Внутри себя. Эта книга и есть «непоправимо-белая страница»...

Говорят, — Ива. Да, но одна строка Пастернака (1917 г.):

Об иве, иве разрыдалась —

и одна моя (1916 г.) — к ней:

Не этих ивовых плавающих ветвей Касаюсь истово, а руки твоей...

и что остается от ахматовской ивы, кроме — ее рассказа, как она любит иву, то есть — содержания?
Жаль.

(Запись Марины Цветаевой 1940 г.)

---

---