P R O & C O N T R A: — contra WAGNER + «Тристан и Изольда», полный Акт II (без купюр) — К. ФЛАГСТАД, Э. ЛАХОЛЬМ и др., Нью-Йоркский ФО & Дж. БАРБИРОЛЛИ (1939).

Е. Лопушанская (Дюссельдорф) февраль 2001 "Partner" Dortmund ©

Личность Рихарда Вагнера (1813, Лейпциг — 1883, Венеция) — одна из самых неоднозначных в истории музыки. Мало кто может сравниться с ним по масштабу музыкального наследия и дарования, с одной стороны, и обилию резкой критики и карикатур в свой адрес — с другой, по количеству страстных приверженцев и ярых врагов.

Результатом его неустанного творчества стали 13 крупномасштабных опер, исполнение которых длится в среднем от 3-х до 5 часов. Оперы Вагнера и по сей день занимают прочное положение в репертуаре множества театров мира и, в первую очередь, единственного в своем роде театра, построенного по инициативе самого Вагнера для постановки его опер в баварском городе Байройт (Bayreuth). В их числе „Летучий голландец", „Тангейзер", „Лоэнгрин", „Тристан и Изольда", тетралогия „Кольцо нибелунга", включающая в себя четыре оперных спектакля: „Золото Рейна", „Валькирия", „Зигфрид" и „Закат богов"; оперы „Нюрнбергские майстерзингеры" и „Парсифаль". Известен целый ряд его работ в других жанрах: увертюры и марши, знаменитая „Зигфрид-идиллия", струнный квартет, хоровые, вокальные, фортепианные произведения.

Вагнер стремился к созданию новой синтетической музыкальной драмы, где были бы неразделимы поэтическое слово, музыка и сценическое действие. Однако, несмотря на все попытки, полностью уйти от оперного жанра ему не удалось, и сценические произведения Вагнера по-прежнему считаются операми.

Страсти вокруг Вагнера не улеглись и по сегодняшний день, и некоторые нынешние ниспровергатели объявляют вагнеровскую музыку тяжеловесной, скучной и даже бездарной, добавляя непременно, что Вагнер был любимым композитором Гитлера и к тому же националистом и антисемитом. К сожалению, два последних аргумента совершенно справедливы, но они относятся уже к Вагнеру-человеку, а не к Вагнеру-композитору. И хотя Вагнер умер в 1883 году, т.е. задолго до прихода нацистов к власти, последние действительно подхватили некоторые его идеи.

Талант Рихарда Вагнера проявился не только в области композиторского творчества. Показав себя превосходнымхормейстером и дирижером, он был также драматургом, автором либретто собственных опер, по-своему трактовавшим сюжеты древних германских и скандинавских саг и легенд, музыкальным критиком и даже политиком.

Его творческая биография связана с Вюрцбургом, где он работал хормейстером в местном театре, с Магдебургом, Кенигсбергом и Ригой, где дирижировал оркестром, с Парижем, где предпринял ряд неудачных попыток получить признание публики, с Дрезденом, где был назначен королевским придворным капельмейстером и откуда как участник Дрезденского восстания 1849 года бежал после его поражения в Цюрих. Он гастролировал в Вене и Будапеште, Праге и Лондоне. Побывал Вагнер в Петербурге и Москве, где его девять концертов прошли с большим успехом. Однако лишь с Мюнхеном, куда Вагнер приехал по приглашению своего почитателя, короля Баварии Людвига II, и Байройтом, где благодаря активной помощи того же Людвига был построен Готфридом Земпером уже упомянутый выше театр и роскошная вагнеровская вилла Ванфрид, связаны наиболее благополучные годы жизни композитора как в творческом, так и в личном плане.

Сохранились различные мнения современников о Вагнере, многие из которых созвучны оценке блестящего пропагандиста вагнеровской музыки дирижера Ганса фон Бюлова: „Он в своих творениях возвышен, а в поступках — низок". Подобное же мнение разделял и Томас Манн, характеризуя Вагнера как „саксонского гнома (рост Вагнера был 152 см) с феноменальным талантом и ничтожным характером". Пример жизненного и творческого пути Вагнера опровергает мысль Пушкина о несовместности гения и злодейства.

По-видимому, по жизни его вёл комплекс Наполеона — низкорослого человека, стремящегося во что бы то ни стало компенсировать физический недостаток величием другого рода. Вагнер был искренне убежден в том, что весь мир должен вращаться вокруг него и постоянно благодарить его за сам факт существования, предоставляя всё, в чём он нуждается, чтобы, по его словам, „в хорошем настроении создавать нечто дельное". А нуждался этот патологически расточительный человек, мстивший всем и вся за нужду, испытанную в молодые годы, в роскошной одежде, дорогостоящей обстановке, личном железнодорожном вагоне-люкс и т.д. и т.п. Достаточно отметить, что за 4 года Вагнер истратил четверть миллиона марок из личных средств короля Людвига II. Его долги росли и множились. Он занимал и вымогал деньги у всех: у друзей, почитателей и кредиторов, у вельмож и королей. Возврат долгов он считал для себя делом унизительным, часто спасался бегством от кредиторов.

Эгоцентризм этого человека порой доходил до крайности, он представлял себе дружбу лишь как преданность его собственной персоне. Он пользовался чувствами и привязанностью людей и, не испытывая угрызений совести, зачастую предавал самых близких и преданных, втайне ненавидя их за оказанную ему помощь. В этом смысле наиболее показательны примеры его дружбы с королем Людвигом II и философом Фридрихом Ницше.

Вагнер, имевший огромное влияние на юного короля (разница в возрасте составляла 32 года!), использовал его в своих целях и пытался даже вмешиваться в политику. В результате под давлением двора Людвигу пришлось просить зарвавшегося фаворита удалиться из Мюнхена, продолжая оплачивать огромные долги своего возлюбленного. Вагнер не простил королю своей ссылки и не пожелал вернуться в Мюнхен, несмотря на просьбы Людвига, однозначно характеризующие их отношения. Мечтая вернуть Вагнера, у которого в ту пору завязался скрываемый им от Людвига роман с женой Бюлова, отчаявшийся король возводит сказочные рыцарские замки, интерьеры которых украшает изображениями сцен и персонажей вагнеровских опер. Так появился знаменитый замок Neuschwanstein, посвящённый Лоэнгрину, с которым романтик Людвиг отождествлял Вагнера. Но бывшему фавориту это уже было безразлично. К тому времени, благодаря королю, он был богат и знаменит.

Одного из своих друзей и почитателей, знаменитого философа Фридриха Ницше Вагнер тоже попытался использовать для пропаганды своих идей. Однако Ницше, являясь яркой и неординарной личностью, в свою очередь, претендовал на место в истории и при этом отнюдь не как проводник идей своего старшего друга. Вагнер отомстил тяжело больному философу тем, что, прибегнув к помощи личного врача Ницше, сделал достоянием общественности скрываемое им психическое заболевание, а также подробности его интимной жизни. После этого былая дружба переросла в обоюдную открытую ненависть. Отличавшийся необузданным нравом Вагнер не ведал барьеров и тормозов, отдаваясь всецело собственным эмоциям и инстинктам. Его первая жена, актриса Минна Планер, на которой Вагнер женился по страстной любви и к которой быстро охладел, постоянно испытывала беды и лишения и не единожды страдала от его невыносимого характера. Предметом притязаний Вагнера нередко являлись жёны его друзей или покровителей. Такова, например, история его страстного увлечения Козимой фон Бюлов (1837 — 1930), ставшей в 1870 г. его второй женой. Козима была дочерью одного из самых преданных его друзей — композитора Ференца Листа и супругой ещё одного близкого Вагнеру человека — дирижёра Ганса фон Бюлова, пожертвовавшего, между прочим, на строительство театра в Байройте всю прибыль от концертного турне. Козима сыграла немалую роль в жизни Вагнера и в создании его посмертной славы, но также и в фальсификации его наследия. После его смерти она уничтожила всё, что могло повредить репутации её богоподобного Рихарда.

Наряду с заслуживающими внимания работами, посвящёнными музыкальному творчеству, дирижёрскому искусству и т.п., Вагнер писал статьи, изобилующие резкими нападками на искусство того времени. При чтении их невольно вспоминаются заказные статьи советской критики с их откровенной бранью и наклеиванием ярлыков. Характеризуя ход художественного развития Германии как неверный (!), Вагнер призывает к созданию истинно немецкого искусства. Раньше Германии не везло, но час пробил, явился гений, способный совершить революцию в музыке, и это не кто иной, как сам Вагнер!..

Однако одним из самых позорных и по праву непрощаемых его поступков было опубликование под псевдонимом Вольнодумец отвратительного антисемитского памфлета „Еврейство в музыке". В нём он не только в весьма пренебрежительном тоне отзывается об еврейском народе, его культуре, но и нападает на композиторов Д. Мейербера и Ф. Мендельсона, благополучию и славе которых Вагнер попросту завидует. Памфлет невозможно читать, не заливаясь краской стыда за человека, создавшего такие шедевры, как „Тристан..." или „Кольцо нибелунга". Непостижимо, как Вагнер, страстный приверженец бетховенской Девятой симфонии, взывавшей к любви и единению всего человечества, в числе друзей и почитателей которого были многие известные евреи-музыканты, смог опуститься до такой низости!.. Антисемитизм Вагнера подогревала честолюбивая Козима, заражённая антисемитскими и националистическими настроениями, фиксировавшая в своих дневниках буквально каждое слово, каждый поступок своего обожаемого мужа.

Можно сказать, что с Козимы и её окружения в Байрейте, где она после смерти Вагнера стала полновластной хозяйкой, начался культ Вагнера как провозвестника „германского национального духа". Козима собрала вокруг себя реакционных журналистов, заражённых идеями национализма и антисемитизма музыковедов и критиков, тех, кого австрийский музыкальный критик Эдуард Ганслик назвал „братством ханжей святого Рихарда". Вагнеровские „апостолы", выхолостив всё, что было связано с открытием и свободой мысли, превратили его в идола „нового германского христианства", пророка северо-германского духа. Авторы байрейтского круга, таким образом, стали духовными предтечами национал-социализма. Мост к Адольфу Гитлеру был переброшен. 

Герман Леви (дирижер)

Мы много спорим о Вагнере. Спорим темпераментно, но я думаю, что не всегда знаем, о чем идет речь. Объяснений этому много. Прежде всего именно мы, выходцы из СССР, знаем о Вагнере меньше всех. В Советском Союзе Вагнер-человек был неизвестен абсолютно. Его антисемитская философия не упоминается ни в одном труде о Вагнере, а русский перевод его опер очень далек от оригинального текста. Я понял это только на Западе, близко познакомившись с оригинальными либретто опер Вагнера.

Вначале приведу несколько цитат. В своей книге, одну из глав которой Вагнер называет "Ожидовевшее искусство", он пишет: "Было бы глубочайшей ошибкой отделить Вагнера, мыслителя и философа, от Вагнера-композитора. Может быть, в других случаях это возможно, но в моем — нет". Вагнер не оставляет никаких сомнений в том, что он хочет сказать своей музыкой. В письме к Листу в 1848 году он приглашал его (как Вагнер сам пишет) "...Заниматься музыкальным терроризмом". И действительно, с полным основанием Вагнера можно назвать первым музыкальным террористом нашего времени. И точно так же, как, например, Арафат и его организация заложили краеугольные камни терроризма интернационального, Вагнер является автором теории музыкального терроризма и вообще терроризма в искусстве. Поэтому наше отношение к Вагнеру должно выражаться как отношение к идеологу определенного течения, определенной цели в музыкальном искусстве. И не только в музыке, но и в политике, общественной жизни.

Какова же была его основная цель? Ее Вагнер выражает совершенно ясно в последней главе своей нашумевшей и не перестающей вызывать ожесточенные споры до наших дней книги, одна из глав которой называется "Окончательное решение еврейского вопроса" (кстати, он первый ввел этот термин). Вагнер написал письмо в баварский парламент, в котором предлагал свой план уничтожения евреев. Ни один из музыкантов, и не только музыкантов, но и философов вообще, никогда до Вагнера не выступал с программой уничтожения народа. Даже Ницше, которого трудно заподозрить в симпатиях к евреям, написал ему письмо, где сказал, что за это предложение Вагнер достоин того, "чтобы он умер в тюрьме, а не в своей постели". В своем письме Вагнеру Ницше заявляет открыто: "Вы не человек, вы просто болезнь". Вагнер заботился о том, чтобы его идеи были ясно поняты последующими поколениями. Например, на праздновании 68-летия, за год до смерти, Вагнер в ответной речи сказал: "Моя дирижерская палочка еще много раз будет показывать грядущим поколениям, на какой путь они должны стать". Каким же действительно был путь, на который направлял Вагнер последующие поколения? Первая и главная цель — освобождение человечества от евреев. Во-первых, потому что "евреи, как мухи и крысы: чем больше вы их уничтожаете, тем больше они плодятся. Не существует никакого средства, кроме тотального уничтожения. Еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого. И до того пока последний еврей не будет уничтожен, немецкое искусство не может спать спокойно".

Эта идея была, как Вагнер сам говорит, "лейтмотивом моей жизни". Посмотрим, совпадают ли его слова, его ненависть к евреям с той музыкой, которую он пишет. Может быть, действительно это только слова, а музыка прекрасна? Вагнер на самом деле не является архитектором новой оперы. В жанре оперы он пользовался новыми приемами, украденными, в частности, у Листа. Не будем переоценивать значение Вагнера в музыке. Он привел жанр оперы в тупик и поэтому не имел последователей. Было, правда, несколько неудачных имитаторов, эпигонов, но, если мы говорим о музыке конца XIX и XX столетий, ни один композитор практически не пошел за Вагнером. Его открытия были сделаны на бесплодной почве. Принцип речитативного развития музыкальной ткани не нашел никаких последователей, потому что был мертв, потому что у Вагнера он был связан со словом и слово было носителем идеи, а идея была сама по себе античеловеческая. В этом — существо творческого банкротства Вагнера.

Вагнер, разговаривая, вещал в очень возвышенно-мистических тонах. "Слово — "самка", которая родилась, для того чтобы быть беременной, и слово беременно моей идеей". А идеи были самые ужасные. Попытаемся связать, например, музыкальными интонациями те слова, которые он вкладывает в уста Миме, персонажа из "Кольца нибелунга". Этот отвратительный карлик — олицетворение еврейства — по желанию Вагнера должен быть таким ужасным, что даже петь обязан с еврейским акцентом.

Я хотел бы отослать сторонников и любителей музыки Вагнера к этим страницам партитуры и потом спросить их, хотят ли они что-либо подобное слушать со сцены в Израиле. К сожалению, все эти тонкости практически неизвестны не только любителям музыки, но часто даже профессионалам-музыкантам. Зато защитникам Вагнера очень хорошо известно, например, о том, что первым дирижером оперы Вагнера "Парсифаль" был еврей Герман Леви, и это важный аргумент в устах защитников Вагнера. Но им нужно вспомнить или знать о том, как все это происходило на самом деле.

Герман Леви по контракту был придворным капельмейстером баварской Королевской капеллы. Оркестр этот не имел права выступать ни с кем другим, кроме Леви. Контракт не мог отменить даже Людвиг Второй, король Баварии. Однако в случае с "Парсифалем" и Германом Леви между Рихардом Вагнером и баварским королем был составлен новый контракт. Тех, кто хочет убедиться в его существовании, мы можем направить в музей немецкого искусства в Мюнхене. Фотокопия этого документа, который очень неохотно дают посетителям, находится в музее Вагнера в Байрейте. А те, кому и то и другое трудно или невозможно, могут найти подробное описание этого контракта в книге Клауса Умбаха "Рихард Вагнер". Контракт этот состоит из трех пунктов.

Первый: до того как Герман Леви начнет первую репетицию, он должен креститься.

Во втором пункте Вагнер оговаривает себе право никогда не разговаривать даже с крещеным Германом Леви непосредственно, а всегда только через третье лицо.

Третий пункт: после первого исполнения "Парсифаля" Вагнер оговаривает себе право в присутствии баварского короля Людвига Второго сказать Герману Леви, что он, как еврей, имеет только одно право — умереть и как можно скорее. Под контрактом есть приписка, сделанная Вагнером и баварским королем: "Контракт был выполнен во всех его пунктах".

Можно попытаться обнаружить начало антисемитизма Вагнера. Он стал юдофобом после смерти его матери и последовавшей вскоре после этого смерти его первой жены Минны Планер, которая была еврейкой. В одном из своих писем в этот период Вагнер неожиданно пишет: "Я был на кладбище и посетил могилу моей любимой собаки" (собака лежала рядом с его женой, но Вагнер пишет только о посещении могилы любимой собаки). Именно в этот момент начинается вспышка зоологического антисемитизма, который не оставляет Вагнера до самой смерти.

Однако вернемся к "Парсифалю", который занимает в творчестве Вагнера особое место. Он называл эту оперу "завещанием для будущих потомков". В предисловии к первому изданию "Парсифаля" Вагнер писал: "В моей опере "Парсифаль" я представляю идею фигуры Христа, которая очищена от еврейской крови". Для Вагнера "Парсифаль", как он сам называет, — это "избавление от Избавителя". Почему нужно избавиться от Христа? Вагнер пишет дальше: "Ведь в жилах Христа текла еврейская кровь". Отталкиваясь от этого, Вагнер пускается в долгие философствования о том, какая часть еврейской крови может дать право человеку считаться неевреем.

И вот что он пишет в своем дневнике и что подтверждает также дневник Козимы Вагнер, его второй жены: "Сначала я пришел к выводу, что одна шестнадцатая доля еврейской крови уже может освободить еврея от его преступления перед человечеством".

Кстати, напомним, что эту пропорцию — одна шестнадцатая — Гитлер считал уже достаточной, для того чтобы изолировать, но не уничтожать человека физически (неверно — при одной четвертой. При одной восьмой человек в рейхе не считался евреем — В.Л.).

Но потом, как пишет Вагнер: "Я пришел к выводу, что даже одной микроскопической капли крови (он употребляет даже не слово "капля", а "целле" /клетка/), одной микроскопической клетки еврейской крови уже достаточно, чтобы человек никогда не смыл с себя позор быть евреем, и он должен быть уничтожен".

Здесь мы видим, что Вагнер пошел даже дальше нацистов. И вот этой-то идее посвятил себя Вагнер в "Парсифале". И еще одна цитата. Вагнер просит, чтобы перед исполнением "Парсифаля" на сцене была разыграна мистерия, в которой "тело Христа будет сожжено вместе с другими евреями как символ избавления от еврейства вообще". Но даже во времена Вагнера никто не решился на подобные вещи.

Или приведу такой диалог между Кундри и Парсифалем, когда Кундри не знает, кто пришел, и она говорит: "Кто ты, неизвестный путник? Ты устал, и твои руки обагрены кровью. Но если они обагрены еврейской кровью, тогда ты желанный гость в моем доме". После окончания работы над "Парсифалем" Вагнер писал своей жене, что "звуки уничтожения, которые я написал для литавр в соль миноре, олицетворяют гибель всего еврейства, и, поверь мне, я не написал ничего прекраснее". Я хотел бы спросить у защитников Вагнера, знают ли они об этом? И те, кто знает, хотят ли они слушать его произведения, или, может быть, эти слова заставляют задуматься о том, что музыка не всегда является сочетанием звуков, иногда она может быть оружием смерти?

Ницше назвал "Парсифаль" черной мессой. И это действительно так. Из того, что Вагнер посеял на музыкальной почве, взошли хорошие всходы. Очень часто можно услышать: "Да, но Вагнер в этом не виноват". К сожалению, все, что пишет сам Вагнер о себе, опровергает подобный подход. Потому что Вагнер не только хотел осуществления своих идей, но даже сказал: "И после нашей смерти (он называл себя во множественном числе, ибо считал, что он и Б-г — это почти одинаковые по важности явления) мы сверху будем следить, чтобы все шло по пути, указанному нами".

Именно эти идеи Вагнера были приняты нацистским режимом, и не было необходимости изменять ни мелодию, ни слова — все подходило и без этого. Вся философия Вагнера — это тенденция разрушения, даже когда он говорит о любви. Еще раз цитирую: "Женщина является депо для приема сперматозоидов. Если это депо иногда проявляет чувства, способствующие оплодотворению (такие, как любовь), то эти чувства можно разрешить. В противном случае их, эти чувства, нужно уничтожить".

Иногда задают вопрос, каким же образом мог человек с такой философией написать "Смерть Изольды" и любовную сцену смерти Изольды? Вагнер даже не ставил себе целью написать сцену человеческой любви. Он прямо пишет, что предпочитал, чтобы смерть Изольды была в спектакле инсценирована вообще без Изольды и без Тристана. Это, как он говорил, "беспрестанные мистические передвижения материи в нужном нам направлении". Например, Чайковский пишет, что "Смерть Изольды" он слушал с огромным вниманием, но когда ушел из театра, то все забыл. Музыка Вагнера, по словам Ницше, да и самого Вагнера, — это "яд, который одурманивает мозг". Наша цель — как можно скорей избавиться от этого дурмана, пока он не разрушил наш организм. Музыка Вагнера безусловно обладает свойствами наркотиков, но от наркотиков надо вылечиваться. И я думаю, что от музыки Вагнера тоже нужно вылечиться.

Есть очень много людей, которые вылечились. Например, мы знаем об отношении Верди к Вагнеру. Верди, который с самого начала был очень увлечен Вагнером, в конце, когда он понял, что это такое, написал в своем дневнике: "Грустно, грустно, грустно, очень грустно. Как бы ни было грустно, но мы должны расстаться с музыкой Вагнера, если не хотим, чтобы нас (он имел в виду музыкантов) уничтожила его злая сила". Вообще все, что связано с уничтожением в любой области, — это обязательно связано с Вагнером.

В жизни существуют позитивное и негативное начала. Негативное начало может быть очень сильным. Никто ни в коем случае не отказывает Вагнеру в музыкальном даровании, которое очень велико. Но мы знаем также такие определения, как "злой дух" или "злой гений".

"Буду дирижировать музыку Вагнера в перчатках" (из интервью Юрия Арановича)
 

Юрий Аранович считается одним из самых убежденных противников Рихарда Вагнера. Свое отношение к личности Вагнера он изложил в нескольких крупных статьях и многочисленных интервью. При этом он дирижировал его произведения в России и в начале своей деятельности на Западе, записал пластинку с Венским оркестром и даже был назван немецкой критикой в числе трех лучших интерпретаторов музыки Вагнера рядом с Вильгельмом Фуртвенглером и Гербертом фон Караяном. Впрочем, вот уже много лет Аранович не прикасается к вагнеровским сочинениям. И вдруг — включает в программу американского турне с Лондонским симфоническим оркестром музыку Вагнерa...

— Что произошло? Изменилось отношение к Вагнеру?

— Не изменились ни мы, ни Вагнер, ни наше отношение к нему. Но я хочу подчеркнуть, что никто из вагнеровских противников никогда не призывал бойкотировать его музыку. Во всех своих статьях я говорил о том, что следует провести четкую границу между личностью композитора и его произведениями. Нельзя запретить музыку Вагнера, следует просто знать, о ком идет речь.

Действительно, Вагнер — ярый антисемит, апологет антисемитизма, одна из самых мрачных фигур в музыкальной истории. Но ему нельзя отказать в колоссальном мастерстве и огромном таланте, даже гениальности. Я ставил перед собой цель предохранить людей от слепого непонимания личности Вагнера и объяснить им, в каких случаях его музыка смертельно опасна, а в каких — нет.

К примеру, если мы возьмем "Шелест леса", "Путешествие по Рейну" или увертюру к "Мейстерзингерам", то даже под микроскопом не сможем разглядеть там и тени антисемитизма. В Израиле — и это мне особенно близко — существует активное неприятие "команд сверху". Нет такой страны, где правительство подвергалось бы столь резкой критике, как в Израиле. Еврейский мозг в принципе своем резко критический. Мы не выносим, когда нам указывают, что следует писать, а что нельзя, что можно слушать, а что запрещено. Поэтому я считаю, что любой запрет, в том числе музыкальный, здесь невозможен.

— Но мы уже говорили как-то, что неисполнение музыки Вагнера в Израиле стало определенным символом, памятником шести миллионам евреев, погибших в Катастрофе. Мы оцениваем личность Вагнера с позиций страшного геноцида, который пережил наш народ. Что же позволяет Юрию Арановичу сейчас, после долгого перерыва, вернуться к музыке Вагнера?

— В 1881 году, за два года до смерти, когда его антисемитизм практически достиг апогея, Вагнер продирижировал на своем фестивале в Байрёйте "Итальянскую симфонию" Мендельсона. И когда его спросили: "Маэстро, как вы можете исполнять музыку этого еврея?", Вагнер ответил: " Это великий композитор, а его симфонию я дирижировал в белых перчатках, чтобы не прикасаться к партитуре."

Я решил сделать то же самое. Я буду дирижировать музыку Вагнера в перчатках, чтобы не оскорбить его прикосновением еврейской руки. Мне кажется, что если кто-нибудь действительно нуждается в освоении вагнеровского стиля, так это еврейские оркестры. И жаль, если именно мы по причинам, далеким от музыки, навсегда откажемся от исполнения его сочинений.

Разумеется, те партитуры опер Вагнера, где он говорит о евреях и своем отношении к ним, я и в руки не возьму. Даже в белых перчатках. Но я убежден, что со временем мы все больше будем отдаляться от личности Вагнера и все больше приближаться к его музыке.

---

ВАГНЕР
ТРИСТАН И ИЗОЛЬДА

Акт II (без купюр)

Изольда – Кирстен ФЛАГСТАД – Isolde: Kirsten Flagstad
Тристан – Эйвинд ЛАХОЛЬМ - Tristan: Eyvind Laholm
Брангена – Энид САНТО – Brangane: Enid Szantho
Курвенал и Мелот – Дэниэл ХАРРИС - Kurwenal/Melot: Daniel Harris
Король Марк – Джон ГЁРНИ - Konig Marke: John Gurney

Нью-Йоркский филармонический оркестр - New York Philharmonic-Symphony Orchestra
Дирижёр – Джон БАРБИРОЛЛИ – John BARBIROLLI, cond.

Продолжительность: 72’34”
Запись радио-трансляции концертного исполнения из Карнеги-Холла 16 апреля 1939 г.

(Фонограмма открывается краткой интродукцией диктора радио (на английском): «Барбиролли уже на подиуме,
и сейчас мы услышим первое неурезанное исполнение 2-го акта «Тристана» на американском радио»).

---

Что связывало Герцля и Вагнера? (01.06.2012)

Первое в израильской истории Общество любителей музыки Рихарда Вагнера, созданное в Иерусалиме два года назад, устраивает концерт, поименованный "академически-музыкальной встречей Герцля, Тосканини и Вагнера". Хотя концертом дело не ограничится: любители табуированного в наших палестинах композитора проведут симпозиум, на котором раскроют всякие разные тайны. Связаны они с программой создания еврейского государства, личностью синьора Тосканини и музыкой герра Вагнера.

А дело в том, что когда Теодор Герцль делал первые наброски к книге "Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса", вдохновлялся он ни чем иным как оперой Вагнера "Тангейзер", которую очень любил. "В течение последних двух месяцев моего пребывания в Париже я написал книгу "Еврейское государство", — вспоминал Герцль в "Автобиографии". — Единственным моим развлечением было по вечерам слушать вагнеровскую музыку, особенно "Тангейзер", оперу, которую я слышал столько раз, сколько ее ставили. Она укрепляла мою нервную систему. Только в те вечера, когда не было оперы, я испытывал сомнение в правильности моих мыслей".

Было это в 1896 году. А через два года фрагменты из "Тангейзера" в оркестровом исполнении звучали на открытии Второго сионистского конгресса в Базеле — там, где Герцль, по его словам, и основал еврейское государство. Тогда как в кулуарах делегаты распевали песни на идише. Все это живописал в своем монументальном труде "Герцль" израильский писатель Амос Алон.

Еще один знаковый исторический казус связан с увертюрой к опере Вагнера "Нюрнбергские мейстерзингеры" (не путать с Нюрнбергским процессом). Маэстро вселенского масштаба Артуро Тосканини дирижировал этой увертюрой в Эрец-Исраэль в 1938-м, еще до образования государства Израиль. И исполнял ее не какой-нибудь заморский гамелан, а Симфонический оркестр Эрец-Исраэль, позже ставший Израильским филармоническим (он же играл эту увертюру на гастролях в Египте и Ливане). Сам Тосканини считал, что исполнение вагнеровской увертюры — не что иное как выражение протеста против распространения в Европе "коричневой чумы".

Своим убеждениям он не изменил: в годы Второй мировой войны под управлением Тосканини по-прежнему звучала музыка Вагнера. Программы, состоящие исключительно из произведений "любимого композитора Гитлера", маэстро исполнял и в бытность руководителем созданного специально для него оркестра Нью-Йоркского радио (NBC) — вплоть до последнего концерта в Карнеги-холле в апреле 1954 года.

Увертюры к "Тангейзеру" и "Нюрнбергским мейстерзингерам" станут центральной частью программы грядущего концерта. Здесь же прозвучат Прелюдия и Liebestod ("Смерть в любви") из "Тристана и Изольды", где рождается загадочно неразрешимый "тристановский аккорд" и наконец-то воплощенная Вагнером идея "бесконечной мелодии". Под занавес будут исполнены фрагменты из тетралогии "Кольцо Нибелунгов", по одному из каждой части.

Проясним, наконец, кто будет заправлять всем музыкальным действом. Конечно, Ашер Фиш, мятежный дирижер и пианист — пожалуй, единственный израильтянин, специализирующийся на музыке Вагнера и даже удостоенный премии за запись "Кольца" в Сиднейской опере. В прошлом году он уже предпринял подобный эксперимент, пригласив соотечественников на встречу с крамольным композитором в самом центре Тель-Авива. А заодно поведал о взаимоотношениях Рихарда Вагнера с композиторами-евреями XIX столетия и с его собственным тестем, известным юдофобом Ференцем Листом.

По мнению Ашера Фиша, в Израиле слишком зациклены на связи Катастрофы с музыкой Вагнера. "Я сам очень чутко отношусь к теме Катастрофы, в ней чудом уцелели мои родители, потерявшие родных, — говорит он. — Но обвинять в гибели евреев музыку Вагнера — это абсурд и демагогия. Это анахронизм, который печально отражается на нашей культуре. Мы прекрасно закупаем в Германии автомобили, на которых ездили нацисты, читаем немецкую литературу периода Третьего рейха, устраиваем выставки немецких художников, мы даже "Майн кампф" на иврит перевели… Все, кроме Вагнера! Настоящий идиотизм. Меня это страшно раздражает. Я долго боролся за то, чтобы его оперы ставились на нашей сцене, но, увы, не преуспел. А может — просто не успел".

Для очередного вагнеровского концерта Фиш отбирал солистов, как старатель просеивает породу в поисках драгоценно малых крупиц. И обнаружил в итоге несколько самородков в лице двух немок — сопрано Лиобы Браун и меццо-сопрано Стефани Ирани, а также германско-австралийского баритона Джона Вегнера. С израильской стороны войс-контроль прошли сопрано Анастасия Клеван и меццо-сопрано Бават Маром. То же — с саунд-контролем: специально для этого вечера маэстро собрал сводный симфонический оркестр, сыграть в котором вызвались топ-музыканты Израиля.

Элина Гончарская,
главный редактор Тарбут.ru

Портрет Герцля: Ирит Рабинович