Милые дети,
Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, что вы люди или нелюди (как мы). Но говорят, что вы есть, что вы — особая порода, еще поддающаяся воздействию.
Потому:
— Никогда не лейте зря воды, п.ч. в эту же секунду из-за отсутствия этой капли погибает в пустыне человек.
— Но оттого, что я не пролью этой воды, он этой воды не получит!
— Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
— Потому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, подымайте и кладите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба. Кроме того, м.б. этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его тáк, чем с земли.
— Никогда не бойтесь смешного и, если видите человека в глупом положении: 1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно — прыгайте в него к нему как в воду, вдвоём глупое положение делится пополам: по половинке на каждого — или же, на худой конец — не видьте его.
— Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают — раз так охотно на них ссылаются. (NB! Ряд примеров, к<оторы>ые сейчас опускаю), 2) у всех есть второе имя: никто, и совсем нет лица: бельмо. Если вам скажут: так никто не делает (не одевается, не думает и т.д.), отвечайте (словом Корнеля) — А я — кто.
— В более же важных случаях — поступках —
— Et s'il, n'en reste qu'un — je serai celoi-là.
(«И если останется лишь один — им буду я.»)
Не говорите «немодно», но всегда говорите: неблагородно. И в рифму — и лучше (звучит и получается).
— Не слишком сердитесь на своих родителей, — помните, что они были вами, и вы будете ими.
Кроме того, для вас они — родители, для себя — я. Не исчерпывайте их — их родительством.
Не осуждайте своих родителей нá смерть раньше (ваших) сорока лет. А тогда — рука не подымется!
— Увидя на дороге камень — убирайте, представьте себе, что это вы бежите и расшибаете нос, и из сочувствия (себе в другом) — убирайте.
— Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае. Стыдитесь — не уступить!
— Не отличайте себя от других — в материальном. Другие — это тоже вы, тот же вы (Все одинаково хотят есть, спать, сесть — и т.д.).
— Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно — сознания. После победы стойте с опущенными глазами, или с поднятыми — и протянутой рукой.
— Не отзывайтесь при других иронически о своём любимом животном (чем бы ни было — любимом). Другие уйдут — свой останется.
— Книгу листайте с верхнего угла страницы. — Почему? — П. ч. читают не снизу вверх, а сверху вниз.
Кроме того — это у меня в руке.
Наклоняйте суповую тарелку к себе, а не к другому: суп едят к себе, а не от себя 2) чтобы, в случае беды, пролить суп не на скатерть и не на vis-à-vis, а себе на колени.
— Когда вам будут говорить: — Это романтизм — вы спросите: — Что такое романтизм? — и увидите, что никто не знает, что люди берут в рот (и даже дерутся им! и даже плюют им! запускают вам в лоб!) слово, смысла к<оторо>го они не знают.
Когда же окончательно убедитесь, что не знают, сами отвечайте бессмертным словом Жуковского:
Романтизм — это душа.
Когда вас будут укорять в отсутствии «реализма», отвечайте вопросом:
— Почему башмаки — реализм, а душа — нет? Что более реально: башмаки, которые проносились, или душа, которая не пронашивается. И кто мне в последнюю минуту (смерти) поможет: — башмак?
— Но подите-ка покажите душу!
— Но (говорю их языком) подите-ка покажите почки и печень. А они всё-таки есть, и никто своих почек глазами не видел.
Кроме того: что - то болит: не зуб, не голова, не живот, не — не — не —
— а — болит.
Это и есть — душа.
Мозг слишком умный: он знает, что не от чего грустить.
Чем люди пишут стихи и чем их понимают?(Довод в пользу души)
Журавль и синица.
Нет, ложь, ложь и глупость: чтó делать с синицей и вообще — с птицей в руках?
Есть вещи, к<отор>ые нехороши в руках, хороши — в воздухе.
Журавль, например.
Не стесняйтесь в лавках говорить: — Это для меня дорого. Кого ты этим обкрадываешь?
Ведь не ты ничего не стóишь, оно — слишком дорого стóит
(или)
Ведь не тебя нет: у тебя ничего нет.
(NB! По-моему, должен стесняться — лавочник.)
Милое дитя! Если ты — девочка, тебе с моей науки не поздоровится. (Как не поздоровилось — мне).
Да если и мальчик — не поздоровится. Девочку, так поступающую, «никто» не будет любить. (Женщин людят — за слабости — и погрешности — и пороки).
Но есть места — над жизнью, и есть любовь — ангелов.
Марина Цветаева,
зима 1937-1938 гг.
_-_Volga_Boatmen_(1870-1873).jpg?uselang=ru){kind=link}