ФОРМУЛА РУССКОЙ ИСТОРИИ: — П и к о в а я д а м а: —————— «Новейшая гадательная книга».

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(формула русской истории: — «как аукнется, так и откликнется»)

Вступление Наполеона  в Москву.	2.09.1812	8.10.1812	Уход Наполеона  из Москвы.
Французская революция.	1789-1794	1821-1825	Северное и Южное общества декабристов.
Явление Vénus mosсovite в Париже.	1770	1833	Явление Пиковой дамы Пушкину.
Начало царствования Екатерины II.	1762	1837	Дуэль и смерть Пушкина.
Пётр I: — Перенесение столицы России в Петербург.	1713	1861	Александр II: — Подписание Манифеста об освобождении крестьян.
Царствование Алексея Михайловича.	1645-1676	1881-1894	Царствование Александра III Александровича.
Первый царь династии Романовых. Смутное время.	1598-1613	1912-1920	Последний царь династии Романовых. Революции и гражданская война.
Правление Ивана Грозного. Немцы при Иване Грозном.*	1533-1584  52 года	1926-1953  26 лет	Правление Сталина. Разгром немцев под Москвой. (NB: — Пиковая дама прищурилась и усмехнулась фюреру.)
Княжение великого князя Ивана III. Конец монголо-татарского ига (1480).	1462-1505	1965-1987	Правление Брежнева. Начало войны в Афганистане (1979).
Объединение земель вокруг Москвы.  Сложение великорусской народности.	XIV-XV вв.	XX-XXI вв.	Распад СССР. СНГ.  Режимы оккупаций и разложение народности.
Принятие ханом Узбеком мусульманства как государственной религии в Золотой Орде.	1312	2062	ТОРЖЕСТВО ПРАВОСЛАВИЯ.

* "...мы привыкли думать, что наплыв «немцев», людей с Запада, падает на канун и эпоху реформы. Но это характерно и для правления Грозного, пусть в более скромных формах. Он дозволяет лютеранам завести в Москве церковь, опекает ее (взыскивая с митрополита за некую причиненную ей обиду), хвалит немецкие обычаи. Среди опричников много иностранцев, они пользуются почетом (Иоганна Таубе русские источники именуют «князь Иван Тув»), назначаются полковыми воеводами, как бы предвосхищая наемных генералов Петра. Грозный доходит до того, что прочит в наследники Магнуса Ливонского. Это намерение царь высказывает Магнусу в присутствии иностранных послов и земской Боярской думы в июне 1570 г. Вот как передает речь Грозного очевидец, находившийся в тот день в свите Магнуса: «Любезный брат, ввиду доверия, питаемого ко мне вами и немецким народом, и преданности моей последнему (ибо сам я немецкого происхождения и саксонской крови), несмотря на то, что я имею двух сыновей, одного семнадцати и другого тринадцати лет, — ваша светлость, когда меня не станет, будет моим наследником и государем моей страны». Пусть царь кривил душой и говорил так из расчета, дабы припугнуть старшего сына и окружавших его родственников по матери, покойной Анастасии Романовой, которые составляли самую влиятельную группировку в земской Боярской думе. Но и в этом случае выступление царя в высшей степени красноречиво.

Впрочем, есть сведения, что Грозный действительно предоставлял иноземцам особые льготы. Об этом прямо пишет Г. Штаден, утверждая, что всем им, кроме евреев, дают кормовые деньги и поместья. К этому он присовокупляет: «Раньше некоторым иноземцам великий князь нередко выдавал грамоты в том, что они имеют право не являться в суд по искам русских, хотя бы те и обвиняли их, кроме двух сроков в году: дня Рождества Христова и Петра и Павла <...> Иноземец же имел право хоть каждый день жаловаться на русских». Итак, перед коренными жителями иностранцам даны преимущества. Они почти неподсудны...". (А.М. Панченко. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. 3. М. 1996. С. 179 - 180).

ТОРЖЕСТВО ПРАВОСЛАВИЯ

Возглас диакона на ектении (в переводе):

«Помолимся Господу... чтобы милостью Святого Духа обратил всех отступивших он нас к познанию истины и причислил к избранному Своему стаду, чтобы мысли помраченных неверием просветил светом Своего Боговедения, а верных Своих укрепил и сохранил непоколебимыми в православной вере. Анафему (отлучение) произносит на себя сам тот, кто отступает от православия во все течения и секты, в учении которых присутствуют следующие положения:

Отрицающим бытие Божие и утверждающим, что мир самобытен, что нет Божия промысла и что в мире господствует случай, — анафема.

Говорящим, что Бог не Дух, а плоть, что Он не есть праведен, милосерд, премудр, всеведущ, и подобные хулы произносящим — анафема.

Дерзающим говорить, что Сын Божий, а также Дух Святый не единосущны и не равночестны Отцу, и исповедующим, что Отец, Сын и Святой Дух не есть Един Бог, — анафема.

Безумно говорящим, что для нашего спасения и очищения грехов не нужно было пришествие в мир Сына Божия во плоти и Его вольное страдание, смерть и воскресение, — анафема.

Не принимающим благодати искупления, взвещенного Евангелием, как единственного нашего к оправданию пред Богом средства, — анафема.

Дерзающим говорить, что Пречистая Дева Мария не была до рождества, в рождестве и по рождестве Дева, — анафема.

Не верующим, что Дух Святый умудрил Апостолов и Пророков и чрез них возвестил нам истинный путь к вечному спасению и утвердил сие чудесами и теперь в сердцах верных и истинных христиан обитает и наставляет на всякую истину, — анафема.

Отвергающим безсмертие души, конец мира, суд Божий, воздаяние вечное за добродетели на небе, а за грехи осуждение — анафема.

Отвергающим все таинства церковные — анафема.

Отвергающим соборы святых Отцов и их предания, согласные с Божественным откровением, и Православною Церковью с благоговением сохраняемые — анафема.

Помышляющим, что Православные Государи возводятся на престол не по особенному о них Божию благоволению и что при помазании дарования Святого Духа к прохождению великого царского служения на них не изливаются, и вследствие сего дерзающих на бунт и измену — анафема.

Ругающих и хулящих святые иконы, которые Святая Церковь в воспоминание дел Божиих и угодников Его, ради возбуждения во взирающих на них благочестия и подражания принимает, и называющим иконы идолами — анафема».

В таком виде этот чин сохранялся до революции 1917 года. Затем в течении многих десятилетий чин анафематствования был запрещен, и лишь в недавнее время стал восстанавливаться. Прислушаемся к его словам и будем твердо держаться заповеданного нам сокровища — православной веры: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди». 

---

         Однажды утром гуляла я в саду; подле меня шел Сеникур; мы разговаривали о Полине. Я заметила, что он глубоко чувствовал ее необыкновенные качества и что ее красота сделала на него сильное впечатление. Я, смеясь, дала ему заметить, что положение его самое романическое. В плену у неприятеля раненый рыцарь влюбляется в благородную владетельницу замка, трогает ее сердце и наконец получает ее руку. «Нет, — сказал мне Сеникур, — княжна видит во мне врага России и никогда не согласится оставить свое отечество». В эту минуту Полина показалась в конце аллеи, мы пошли к ней навстречу. Она приближалась скорыми шагами. Бледность ее меня поразила.
         «Москва взята», — сказала она мне, не отвечая на поклон Сеникура; сердце мое сжалось, слезы потекли ручьем. Сеникур молчал, потупя глаза. «Благородные, просвещенные французы, — продолжала она голосом, дрожащим от негодования, — ознаменовали свое торжество достойным образом. Они зажгли Москву — Москва горит уже два дни». — «Что вы говорите, — закричал Сеникур, — не может быть». — «Дождитесь ночи, — отвечала она сухо, — может быть, увидите зарево». — «Боже мой! Он погиб, — сказал Сеникур; как, разве вы не видите, что пожар Москвы есть гибель всему французскому войску, что Наполеону негде, нечем будет держаться, что он принужден будет скорее отступить сквозь разоренную, опустелую сторону при приближении зимы с войском расстроенным и недовольным! И вы могли думать, что французы сами изрыли себе ад! нет, нет, русские, русские зажгли Москву. Ужасное, варварское великодушие! Теперь все решено: ваше отечество вышло из опасности; но что будет с нами, что будет с нашим императором...»
         Он оставил нас. Полина и я не могли опомниться. «Неужели, — сказала она, — Сеникур прав и пожар Москвы наших рук дело? Если так... О, мне можно гордиться именем россиянки! Вселенная изумится великой жертве! Теперь и падение наше мне не страшно, честь наша спасена; никогда Европа не осмелится уже бороться с народом, который рубит сам себе руки и жжет свою столицу». — «Рославлев» Пушкина