Семь — пласты и зыби!
Семь — heilige Sieben!
Семь — в основе лиры,
Семь — в основе мира.
Раз основа лиры —
Семь, основа мира —
Лирика.
Цветаева, «Поэма воздуха»
Семь — heilige Sieben!
Семь — в основе лиры,
Семь — в основе мира.
Раз основа лиры —
Семь, основа мира —
Лирика.
Цветаева, «Поэма воздуха»
1~2: — «В начале сотворил Бог небо и землю». (Быт.1:1)
2~3: — «Люди лунного света» (В. В. Розанов)
1~4: — «Семь — heilige Sieben!» = «священная семёрка» (~ дней творения ① & струн лиры, планет ④)
2~5: — Аполлон 8
По всему миру люди пристально рассматривают восход Луны, возможно думая при этом об отдалённых мирах. На фотографии ② изображён восход Земли над лунным горизонтом. Она сделана астронавтами Аполлона 8, ставшими первыми людьми, увидевшими противоположную сторону Луны, в 1968 году. Глядя на эту фотографию, понимаешь, что не зря на марке выпущено в честь этого полёта был приведён стих из Книги Бытия — «В начале сотворил Бог небо и землю».
3~6: — «мужчину и женщину сотворил их» (Быт.1:27)
4~5: — к и ф а р а = разновидность л и р ы (~ Аполлон-кифаред ⑤)
5~6: — Аполлон и андрогины
Когда–то наша природа была не такой, как теперь, а совсем другой.
Прежде всего, люди были трех полов, а не двух, как ныне, — мужского и женского, ибо существовал еще третий пол, который соединял в себе признаки этих обоих; сам он исчез, и от него сохранилось только имя, ставшее бранным, — андрогины, и из него видно, что они сочетали в себе вид и наименование обоих полов — мужского и женского.
Кроме того, тело у всех было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук, и у каждого на круглой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у двух этих лиц, глядевшие в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две, а прочее можно представить себе по всему, что уже сказано.
Передвигался такой человек либо прямо, во весь рост, — так же как мы теперь, но любой из двух сторон вперед, либо, если торопился, шел колесом, занося ноги вверх и перекатываясь на восьми конечностях, что позволяло ему быстро бежать вперед. А было этих полов три, и таковы они были потому, что мужской искони происходит от Солнца, женский — от Земли, а совмещавший оба этих — от Луны, поскольку и Луна совмещает оба начала. Что же касается шаровидности этих существ и их кругового передвижения, то и тут сказывалось сходство с их прародителями.
Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов, и то, что Гомер говорит об Эфиальте и Оте, относится к ним: это они пытались совершить восхождение на небо, чтобы напасть на богов.— Кажется, я нашел способ сохранить людей, и положить конец их буйству, уменьшив их силу. Я разрежу каждого из них пополам, и тогда они, во–первых, станут слабее, а во–вторых, полезней для нас, потому что число их увеличится. И ходить они будут прямо, на двух ногах. А если они и после этого не угомонятся и начнут буйствовать, я, сказал он, рассеку их пополам снова, и они запрыгают у меня на одной ножке.
Сказав это, он стал разрезать людей пополам, как разрезают перед засолкой ягоды рябины или как режут яйцо волоском. И каждому, кого он разрезал, Аполлон, по приказу Зевса, должен был повернуть в сторону разреза лицо и половину шеи, чтобы, глядя на свое увечье, человек становился скромней, а все остальное велено было залечить.
И Аполлон поворачивал лица и, стянув отовсюду кожу, как стягивают мешок, к одному месту, именуемому теперь животом, завязывал получавшееся посреди живота отверстие — оно и носит ныне название пупка. Разгладив складки и придав груди четкие очертания, — для этого ему служило орудие вроде того, каким сапожники сглаживают на колодке складки кожи, — возле пупка и на животе Аполлон оставлял немного морщин, на память о прежнем состоянии.
И вот когда тела были таким образом рассечены пополам, каждая половина с вожделением устремлялась к другой своей половине, они обнимались, сплетались и, страстно желая срастись, умирали от голода и вообще от бездействия, потому что ничего не хотели делать порознь.
И если одна половина умирала, то оставшаяся в живых выискивала себе любую другую половину и сплеталась с ней, независимо от того, попадалась ли ей половина прежней женщины, то есть то, что мы теперь называем женщиной, или прежнего мужчины. Так они и погибали.
Тут Зевс, пожалев их, придумывает другое устройство: он переставляет вперед срамные их части, которые до того были у них обращены в ту же стороны, что прежде лицо, так что семя они изливали не друг в друга, а в землю, как цикады.
Переместил же он их срамные части, установив тем самым оплодотворение женщин мужчинами, для того чтобы при совокуплении мужчины с женщиной рождались дети и продолжался род, а когда мужчина сойдется с мужчиной — достигалось все же удовлетворение от соития, после чего они могли бы передохнуть, взяться за дела и позаботиться о других своих нуждах.
Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу.
Когда кому–либо, будь то любитель юношей или всякий другой, случается встретить как раз свою половину, обоих охватывает такое удивительное чувство привязанности, близости и любви, что они поистине не хотят разлучаться даже на короткое время. И люди, которые проводят вместе всю жизнь, не могут даже сказать, чего они, собственно хотят друг от друга. Ведь нельзя же утверждать, что только ради удовлетворения похоти столь ревностно стремятся они быть вместе.
Ясно, что душа каждого хочет чего–то другого; чего именно, она не может сказать и лишь догадывается о своих желаниях, лишь туманно намекает на них.
И если бы перед ними, когда они лежат вместе, предстал Гефест со своими орудиями и спросил их: „Чего же, люди, вы хотите один от другого?“ — а потом, видя, что им трудно ответить, спросил их снова: „Может быть вы хотите как можно дольше быть вместе и не разлучаться друг с другом ни днем, ни ночью? Если ваше желание именно таково, я готов сплавить вас и срастить воедино, и тогда из двух человек станет один, и, покуда вы живы, вы будете жить одной общей жизнью, а когда вы умрете, в Аиде будет один мертвец вместо двух, ибо умрете вы общей смертью.
Подумайте только, этого ли вы жаждете и будете ли вы довольны, если достигнете этого?“ — случись так, мы уверены, что каждый не только не отказался бы от подобного предложения и не выразил никакого другого желания, но счел бы, что услыхал именно то, о чем давно мечтал, одержимый стремлением слиться и сплавиться с возлюбленным в единое существо.
Причина этому так, что такова была изначальная наша природа и мы составляли нечто целостное.
4~7: — 1) «Поэт по лире вдохновенной / Рукой рассеянной бряцал...» (Пушкин, «Поэт и чернь»)
2) H o l s t (~ холст ⑦ & симфоническая поэма Холста «П л а н е т ы»)
5~8: — Семейное положение: х о л о с т (~ 7-Я на картинке ⑧ & Аполлон ⑤)
6~9: — легенда (= сказка!) Плапона о двух половинках в диалоге «П и р»
7~8: — х о л с т ⑦ ⇒ х о л о с т (~ 7-Я на картинке ⑧)
ХОЛСТ род. п. -а́, холсти́на, холщево́й. Связывают с звукоподражательными образованиями: укр. ховст "глухой звук, шум", польск. сhеɫst "шум", то есть первонач. "шуршащая ткань" (Бернекер I, 411; Брюкнер 178; KZ 51, 232); против см. Махек, Мvῆμα 423 и сл. Привлекаемое для этимологизации эст. hõlst "капюшон, дождевик, холщевое покрывало" (Калима, RS 13, 161) происходит, по-моему, из др.-русск. *хълстъ. Абсолютно фантастичны комбинации Ильинского (ИОРЯС 20, 4, 141) с холст и холосто́й. Возм., следует говорить о заимствовании из ср.-в.-н. hulst ж. "оболочка, покрывало", которое связано с гот. huljan "окутывать", д.-в.-н. hёlаn "скрывать", гот. hulistr "покрывало"; см. намек у Уленбека (AfslPh 16, 379). Из русск. происходят фин. hursti "мешковина, простыня", карельск. huršti – то же; см. Миккола, Berühr. 41. Этимологический словарь русского языка. — М.: Прогресс М. Р. Фасмер 1964—1973
8~9: — ш р и ф т
к л и к а б е л ь н о !
к л и к а б е л ь н ы !
Комментариев нет:
Отправить комментарий